Шуба в нашей стране уже в петровскую эпоху являлась сословным знаком, а в советские годы для многих людей вообще превратилась в идею фикс.
Пушистое богатство
В фильме «Девушка с характером» героиня едет в Москву с Дальнего Востока, где она трудилась в зверосовхозе. По прибытии в столицу она устраивается в магазин мехов, работает продавцом и манекеном. Делает суперкарьеру.
Фильм снят в 1939-ом, и в реальной жизни таких магазинов, где в свободной продаже были новые шубы из кого угодно, просто не существовало. В тридцатые изобилие мехов наблюдалось только на барахолках и в комиссионках, в душном воздухе которых витали запахи нафталина. Это были шубы побежденного класса и пушистые остатки дореволюционной жизни.
Пальто с роскошными воротниками, как у профессора Преображенского в фильме «Собачье сердце», и шубы, как у знаменитой балерины Анны Павловой, сначала перекочевали к большевикам, а в 30-е – в комиссионные магазины. Все шубы сталинской эпохи были, как сейчас сказали бы, с отрицательной энергетикой. В основном из-за того, что были насильно сняты с предыдущего хозяина или добыты нечестным путем.
У бывшего графа и близкого к партийным верхам писателя Алексея Толстого были роскошные пальто с бобровыми воротниками и меховые шляпы. А также шуба, вызывающая просто оторопь у голодных москвичей. Вот это барин – и на свободе!
Однажды на улице встретились граф Толстой и поэт Осип Мандельштам. Первый – певец режима, а второй – вроде бы не против большевиков, но полюбить победивший пролетариат никак не получается. И эта случайная встреча с красным графом потрясает поэта. Они оба в мехах. Значит, оба куплены властью. Неприлично выделяются среди серого ландшафта, кичатся богатством, несмотря на то, что шуба Осипа была облезлой дешевкой с ростовского рынка.
Осип Мандельштам замерзал в послереволюционной Москве, он был несчастным бездомным человеком и надеялся, что шуба его согреет. Но в нашей стране некоторая одежда служит не столько для согрева, сколько для показа собственного благополучия и статуса. И поэт избавился от мехового пальто, чтобы чувствовать себя человеком с чистой совестью.
Но чаще советского гражданина мучила не совесть, а дикий страх: вдруг роскошная шуба станет поводом для недовольства начальства или людей с Лубянки. А кто-то наверху даст команду узнать, откуда у него такие доходы. Привычка прятать богатство со временем стала генетической чертой советского человека. Шубы годами висели в шкафах и радовали только моль.
У знаменитой артистки Тамары Носовой была целая коллекция дорогущих меховых пальто, но никто ее в них не видел. В кино она — классическая дура, комедийная актриса, которая не боится быть некрасивой. Но в жизни Тамара Носова была бесконечно далека от своих простоватых деревенских героинь. Таких дам сегодня называют «гламурными».
И она считала, что роскошный образ невозможен без дорогих мехов. Как у донны Розы из «Здравствуйте, я ваша тетя!» – одной из самых знаменитых героинь Носовой. Мужья и любовники всегда дарили актрисе роскошные шубы. И это было ярким доказательством любви и знаком качества возлюбленного. Это означало, что он из столичной элиты. Потому что, например, норковая шуба стоила, как автомобиль «жигули», а каракуль – 2500 рублей. В мозг многих обывателей не вмещается мысль, что таких денег может стоить одежда из чьих-то шкур.
Самая дорогая шуба появилась у Носовой в замужестве №3. Сложив свои гонорары с доходами известного писателя-сказочника Виталия Губарева, она наконец-то смогла позволить себе норковое манто – вершину мехового Олимпа. Но их семейная жизнь не сложилась, они развелись. Детей у них не было. И про еще один неудачный брак Тамаре напоминала только дорогая шуба.
В сорок лет она полюбила киевского режиссера Николая Засеева. Но он был женат, его развода актриса ждала семь лет. А он приезжал в Москву для коротких встреч и возвращался в семью, оставить которую так и не смог.
Умерла актриса в полном одиночестве. Дальние родственники заглянули к ней только после смерти. Увиденное стало шоком. В маленькой квартире ползали насекомые и крысы, которые, если судить по ранам на ногах Тамары, иногда ее кусали. Ремонта и уборки в помещении не было лет тридцать.
В последние годы жизни одна из самых красивых и когда-то богатых женщин Москвы питалась в благотворительной столовой. Кровать без ножек, на которой она спала, женщина принесла с помойки. В квартире хватало дорогих вещей, которые она могла бы продавать и жить вполне достойно, но, видимо, что-то уже начало твориться с ее психикой. А в жилище свое она никого не пускала: ни соседей, ни врачей — боялась, что похитят шубы. Правда, от них уже практически ничего не осталось – их изъела моль. Коллекция меховых пальто издавала страшный запах.
Она так боялась, что ее меха украдут, что специально одевалась победнее и в конце концов сошла с ума. Как видите, шубы – совсем не приметы счастья. Лучше бы у актрисы были дети и любящий муж.
До войны в СССР почти не было звероферм, где в искусственных условиях выращивали бы будущие шубы и шапки. Вся пушнина собиралась по стране, ее сдавали заготовители, охотники-одиночки и небольшие промысловые артели. За сбор мягкого золота отвечала организация Центросоюз – мощная сеть, в которую попадали миллионы шкурок в год. Стоили шкурки недорого, но в голодной колхозной жизни эти деньги казались богатством.
Только кротов, этих маленьких зверьков, чья шкурка с ладошку, Центросоюз собирал 10 миллионов в год. 5 миллионов шкурок белки, 3 миллиона – норки. То, что похуже, попадало на московскую фабрику «Труд» и ленинградскую «Белку». А самое лучшее выставлялось на аукцион «Союзпушнина», куда приезжали иностранцы.
Сегодня Россия получает большую часть валюты от продажи нефти и газа, а в 1930-е это удавалось делать благодаря пушнине. На вырученные деньги закупалось импортное оборудование, которое позволило стране провести индустриализацию.
До войны главной мечтой всех женщин была лисья горжетка. Рыжая лиса котировалась меньше, все хотели непременно чернобурку. Конечно, лучшие меха были на дамах в столице, и приезжим из провинции людям это казалось чем-то фантастическим. Стать москвичкой для провинциалки означало покупку лисьей горжетки. Хотя бы небольшой, пусть даже ношеной, с вылезающим мехом, но так хотелось лису на плечи.
Подмосковный совхоз в Салтыковке выращивал в Советском Союзе лучших чернобурок. Лисы и другие животные получали здесь при жизни отборное питание, от которого напрямую зависит качество меха. Сейчас у них голодные времена, поскольку за покупателя приходится воевать.
В советское же время на зверофермах было изобилие. Меховая промышленность получала из бюджета мощную поддержку. Меха мы продавали за рубеж, причем даже во время войны, несмотря на желание эту живность просто съесть.
Во всем мире всегда особо ценился соболь. И только в Советском Союзе московские ученые придумали, как выращивать его в неволе. Нигде в мире этот редкий хищник из семейства куньих жить на звероферме не хотел. Помирал – и все тут.
Певице Вике Цыгановой соболиную шубу подарил муж. Она стала жемчужиной ее обширной коллекции. Чего только нет у Виктории в шкафу. Ее шубы украшают стразы и жемчуг. Подкладка – из самого дорого шелка. Есть много вещей, где мех ужился с кожей питона и бархатом. Курточки и манто, которые метут мостовую, пальтишки и дубленки. Богатство, мечта. Одна неприятность – зимы уже не те, в мехах жарковато даже в феврале. А ведь шубу, считает Цыганова, надо обязательно выгуливать.
Второе место в рейтинге русских мехов после соболя когда-то занимал бухарский каракуль. Эти шубы в Москве называли «генеральскими», потому что носил их высший командный состав Советской армии. У мужчины – каракулевая шапка, у его супруги – громоздкая широкая шуба.
Цигейка и мутон – два слова, одно венгерского происхождения, другое – французского. Они означали в Советском Союзе шубу из овчины. Стоила она тысячу рублей. Если зажать волю в кулак, то накопить на нее могла каждая семья. Но эта мечта давила на плечи – цигейка была страшно тяжелая. А выглядела одежа так, что о моде и красоте речи не шло.
Ну а те гражданки, у которых шубы были красивыми, должны были быть готовы к тому, что их будут считать женщинами распущенными и даже продажными. Честные женщины ходят в цигейке. Вспомните фильм «Чародеи». Когда главная героиня стала очень плохой, у нее тут же появился соболий полуперденчик. Всю глубину ее морального падения авторы решили выразить именно таким образом.
Когда появились стиляги и люди, которым нравятся яркие, модные вещи, овчину стали красить в домашних условиях. Для этого использовали даже штемпельную краску. При мокром снеге с такой шубы стекали темные ручьи. Певица Цыганова вспоминает: «Я купила красящий шампунь «Топаз» синего цвета и выкрасила им воротник шубы. Эффект был, как сейчас бы сказали, отвал башки».
Советская армия тогда была одета в хорошие тулупы и шапки, и горожане готовы были покупать эту овчину с плеч военных за 200 рублей – огромную, между прочим, сумму. Особо ценилась экипировка летчиков, которые работали на Крайнем Севере, ведь для шитья их комбинезонов использовали даже норку.
Статусная вещь
Дубленка для советского гражданина была синонимом современного выражения «жизнь удалась». Небольшие партии дубленок из Болгарии и Афганистана выбрасывали в ГУМе и ЦУМе. Но их было крайне мало. Стоили они недешево, и позволить себе их могли только люди, занимавшие руководящие посты, богема и золотая молодежь, чьи предки бывали за границей.
Дубленки жили по 10-15 лет. Заносив престижную вещь почти до дыр, горожанин обязательно сдавал ее в комиссионку, и бэушная мечта попадала в руки другого. В московских комиссионках можно было урвать и дубленку новую, причем гораздо дешевле, чем в ГУМе и ЦУМе. Например, артисты ансамблей Игоря Моисеева и «Березка» регулярно привозили их из-за границы и сдавали в комиссионные магазины.
Писатель Владимир Войнович рассказывал: «В Союзе писателей, из которого я в то время уже был исключен, однажды прошел слух, что в Литфонде шьют шапки и дают их «инженерам душ» в соответствии с их чином. Писателям с самыми высокими должностями давали шапки из пыжика или ондатры, а вот рядовые члены могли рассчитывать только на головной убор из кролика».
Битва за меховой головной убор легла в основу одного из лучших произведений Войновича, по которому был снят знаменитый фильм «Шапка». Это была борьба за чин, за статус, за место в стане близких к власти людей.
Однажды молодой писатель Юрий Поляков и его друг — поэт Станислав Золотцев — крепко перебрали в московском ресторане Дома литераторов. Постоянным клиентам там не давали в гардеробе номерков, и Золотцев на выходе просто указал на дорогое финское пальто и шапку из ондатры. Утром он понял, что спьяну взял чужое.
Поляков рассказывает: «Звоню в ЦДЛ. «Где этот Золотцев?!» — кричат там. Оказалось, что он взял пальто и шапку целого заместителя заведующего отделом культуры горкома КПСС. Станиславу срочно велели прибыть на Старую площадь и вернуть одежду».
Эта встреча состоялась в центре Москвы и, наверное, надолго запомнилась прохожим. Один мужчина в облезлом пальто и шапке из кролика подошел к мужчине в дорогущей шапке и пальто, которое было втрое дороже. Быстро взглянув друг на друга, они поменялись своей верхней одеждой и головными уборами. Один сел в «Волгу», другой поплелся в метро.
Поляков продолжает: «Когда я в следующий раз встретился со Станиславом, он сказал: «Какие же все-таки эти партийные руководители – простые люди. Он даже не ругался. Просто сказал: «Будьте на будущее, товарищ Золотцев, повнимательнее».
Особо нам запомнились меховые шапки членов Политбюро. У тех, кто принимал парады, стоя на Мавзолее, на голове всегда был каракуль. Называлась эта шапка с отворотами почему-то «Москвичка». И вот у власти оказался Михаил Горбачев. Он стал президентом и стал носить совсем другую «Москвичку». Не черную, а серую. И какой-то новой формы. С точки зрения моды и красоты этот головной убор был ниже плинтуса, но все начальники тут же решили обзавестись такой же «горбачевкой».
Долгое время вся страна предпочитала шапки жесткой формы, похожие на меховое ведро. Наши женщины казались себе в них королевами и не хотели чего-то бесформенного и мягкого. Но когда Рязанов снял «Иронию судьбы», все увидели бесподобную шапку Барбары Брыльски и наконец-то поверили в то, что и мягкая шапка может быть красивой.
Советские женщины даже сами шили шапки. Например, из крашеных вороньих перьев и обрезков меха. Модельеры такие головные уборы называют «птицами».
В эпоху застоя зимы у нас были холодные, основная масса женщин жалась от холода в драповых пальто на ватине. Но дамы из высшего общества щеголяли в полушубках из серой и крашеной белки. Знаменитая конькобежка Инга Артамонова ходила по Москве в шубе как раз из серой белки. Купила ее себе спортсменка после победы на одном из чемпионатов мира. Инга была такой красивой на льду. Ее обожали западные журналисты. Девушка была удивительно артистичной. Улыбка на миллион. Она вела себя, как звезда кино.
Владимир Артамонов, брат Инги, рассказывает: «К каждому чемпионату мира она своими руками шила платье. Иностранцы были уверены, что платья ей шьют профессиональные модельеры, а целая свита стилистов следит за ее имиджем. Но это все было делом ее собственных рук».
Она была известной московской красавицей. Когда эта высокая, стройная блондинка шла по улице в своей бесподобной шубке, прохожие сворачивали головы. Инга нравилась многим мужчинам, но с выбором мужа фатально ошиблась. Конькобежец Геннадий Воронин не был таким именитым, как она, и завидовал славе жены. Инга была абсолютной чемпионкой мира четыре раза. Геннадий любил спиртное, позволял себе измены, при этом страшно ревновал супругу.
У нее появилась новая любовь. Эти отношения были тихими, без накала страстей. Влюбленные встречались только для прогулок. Он был иностранцем, и Ингу это очень огорчало. Ей не нужен был муж в качестве «средства передвижения», она считала себя состоятельным человеком, которому хорошо и в СССР.
Геннадий Воронин убил супругу ударом ножа в сердце. На суде он сказал, что сделал это из ревности, и виной тому были ее бесподобные шубы. Если бы она одевалась скромно, Отелло бы в нем не проснулся. В мехах она была так красива, что он просто сошел с ума.
Когда в стране началась перестройка, все кинулись покупать меха. Выбор был небогат: турецкие дубленки и шубы из Китая. Они походили на знаменитое меховое пальто из «Джентльменов удачи», то есть были смешными, нелепыми, лохматыми. Не было понятно, из чего китайцы шили это убожество. Видимо, из бродячих собак. В точках продаж такой меховой одежды порой пахло падалью.
Потом на Россию напали козлы. Шубы из китайского рогатого были хитом десять лет. Но козла победила норка. В столице огромной популярностью начали пользоваться так называемые «шубные туры», когда женщины выезжали в Грецию, чтобы купить себе там шубку дешевле, чем в Москве. Брали все: и помпезные пальто, и полуперденчики из лобиков и хвостов. Мех, разумеется, был не греческий. Греки просто скупали по всему миру, в том числе в нашей стране, самые дешевые меха и шили шубы весьма посредственного качества.
В 1912 году купец Михайлов построил на Большой Дмитровке хранилище для шуб, куда дворяне сдавали на теплое время года свои меха. Их пушистое богатство хранилось в камерах, охлаждаемых артезианской водой. Сейчас здесь шумят современные холодильники, а шубы из таких зверей, что купец Михайлов сошел бы с ума. Например, из меха обезьяны.
До революции покупателей шуб не обманывали. А сейчас в меховом холодильнике происходит немало неприятных разоблачений. Александр Скубко, старший товаровед этой фирмы, рассказывает: «Женщина принесла норковую шубу от очень известного австрийского бренда. А это оказался бобр. Хозяйка очень расстроилась».
Также хранитель московских мехов предупреждает, что с молью бороться бесполезно. Она боится только холода, и никакие отдушки и ядовитые спреи шубу вашу не спасут. Моль привыкает ко всему.
Жизнь шубы в современной России коротка. Если на нее попадут реагенты, которыми усыпаны наши дороги, ее не спасет никакая химчистка. Не выдержит она и мокрый снег со смесью тяжелых металлов, а также давку в общественном транспорте и ерзанье на сиденье машины.
В эпоху дефицита люди, добыв заветную дубленку или шубу, радовались очень долго. Сейчас шубы всех мастей являются, по сути, униформой горожанок среднего и высшего класса. О том, что мех – украшение роскошной дамы, которая дышит духами и туманами, забыто. Его носят, как говорится, не к месту.
Иностранцев шокирует обилие мехов в Москве. Им кажется, что женщина в шубе должна ехать только в лимузине, что это одежда звезд и миллионеров. Но наши дамы упорно носят роскошь каждый день. На Западе так обычно делают только афроамериканцы, которым посчастливилось внезапно разбогатеть.